Ночь на поляне. В.С. Гребенников. Знамя (Исилькульский р-н, Омской обл.), 28.06.1969
Ночь на поляне
(Из энтомологических этюдов)
...Сон долго, не приходил. Разве быстро уснешь, когда вокруг тебя столько чудес, от которых ты почти отвык, живя в городе — звездное небо, темные замершие клубы кустов и деревьев, таинственные ночные звуки...
А потом замелькало перед глазами знакомое видение. Будто иду я среди высоких цветущих трав, они раздвигаются, уходя назад, и ясно-ясно видно каждый стебель, каждую травинку, каждый тонкий ажурный лист. И еще будто над травами мелькают яркими крыльями бабочки, большие шмели и мухи вьются у соцветий, перелетают с цветка на цветок. На ходу я внимательно-внимательно приглядываюсь к бабочкам, словно силясь узнать среди них какую-то очень знакомую, очень нужную, но мелькают перед глазами другие насекомые, проплывают травы, уходят назад цветы, на их место встают все новые и новые.
И подумалось: это, наверное, бывает всегда, если целый день пристально вглядываешься во что-нибудь под ярким солнцем.
Наверное, уже уснул Сережа, и ему тоже перед сном виделось такое множество насекомых, мелькающих над цветущими травами.
Кто ягоды видит, кто бабочек...
Мы спим.
Жемчужное небо светлой летней ночи с редкими огоньками звезд обрамлено со всех сторон зубчатой кромкой темного леса. Даже на самых вершинах деревьев не шелохнется ни один лист — березы тоже спят, отдыхая от шума дневных жарких ветров.
Козодой — ночная длиннокрылая птица — вынырнув из мрака, бесшумно пролетел над росистыми травами, над двумя людьми, лежащими у кустов, шарахнулся в сторону и беззвучно скрылся в зарослях. Вышел еж — хозяин ночных лужаек, повел по сторонам длинным, влажным на кончике носом; покатился по поляне едва заметным в сумерках клубком, остановился вдруг и захрустел найденным в траве жуком. Прошелестела трава, кто-то в ней тихо пискнул... Снова шорох, но уже далеко, в глубине куста. Мерцающая светло-желтая звезда все дальше и дальше отходит от вершины березы.
Мы с Сережей не спим, наблюдаем эти чудеса. Целый день мы наблюдали за шестиногим населением этой поляны, разыскивая насекомых и в листве деревьев, и в травяных зарослях — и все это под палящим солнцем. Мы очень устали за день. Сейчас надо выспаться.
...Среди ночи я вдруг открываю глаза: большая ночная бабочка трепещет крыльями над самым лицом. Потом подлетела к ветке, коснулась холодных росяных капель, нависших на листья, и с мягким фр-р-р
исчезла в полумраке.
Светлеет прохладное небо. Уже нет той желтой звезды у вершины березы — она или ушла за другое дерево, или поблекла в серебристой мгле короткой летней ночи.
Где-то неподалеку поет комар.
От росы мне зябко. Поправив на Сереже одеяло, придвигаюсь к нему поплотнее. Надо ведь выспаться, скоро, наверное, уже и утро.
После странного сна вдруг открываю глаза, вижу над собой иной мир. Высокие деревья, вершины которых уже тронуты солнцем, небо за ними светло-серебристое, яркое и на фоне этого неба стрекоза, вылетевшая на первую утреннюю охоту. Знакомо гуднула электричка, застучали колеса на стыках рельсов, окончательно возвращая меня к действительности и быстро гася странное волнение, что я испытал сейчас во сне.
Пройдет полчаса, и, вооружившись сачками, пинцетами, лупами, мы превратимся в открывателей чудес, в сравнении с которыми не может идти даже самый фантастический сон — мы будем наблюдать насекомых нашей поляны.
Солнце осветило деревья на опушке уже до половины. На коре ближней березы греются кучками золотые и серые мухи, вяло взлетая и садясь на прежнее место. Это приметила стрекоза. Пройдя низко надо мной, она вдруг взметнулась, пошла свечой вверх и схватила неосторожную муху прямо в воздухе.
Возле нашего бивака жучок-листоед вскарабкался на травинку. Потоптавшись на ее вершине, приподнял надкрылья изумрудно-зеленого цвета, с трудом выпростал из-под них слежавшиеся за ночь прозрачные, будто целлофановые крылья, и грузно полетел над росистой травой.
Я вылезаю из-под отсыревшего одеяла — пора будить Сергея.
В. ГРЕБЕННИКОВ.